Актуальность темы настоящей работы определяется тем, что изучение международного права, связано с именем и наследием Гуго Гроция. Его труды оказали огромное влияние развитие международного права.
В области международного права Гроций (которого часто называют его «отцом») является основоположником т. н. «гроцианского» направления, сочетающего философские идеи школы естественного права с
Цель работы — изучение политико-правовых взглядов Гуго Гроция.
Задачами к настоящей работе явились: 1. рассмотрение теории права Гуго Гроция; 2. проанализировать учение Гуго Гроция о государстве; 3. анализ учения Гуго Гроция о войне.
В литературе следующим образом характеризуются доктрины Гуго Гроция.
Проблема соотношения права и силы для Гроция — проблема связи естественного (права в истинном понимании) и проистекающих из него волеустановленных форм права и договорных государственных и гражданских институтов. Сила здесь — лишь средство реализации требований естественного права во внутригосударственной и международной сфере. В области международного права Гроций выступал за формирование нового типа международных отношений, основанных на требованиях разума и права, сотрудничества, равенства, на идее единого международного правопорядка, добровольно устанавливаемого и последовательно соблюдаемого суверенными государствами.
Работа состоит из введения, заключения, основной части, списка литературы.
Гуго Гроций (1583–1645) родился в голландском городе Дельфте. Уже в
детстве проявились его необыкновенные способности: в восемь лет он
писал стихи на латыни, в 11 — поступил в знаменитый Лейденский
университет, ректором которого был его дядя, а куратором отец; в 14
- публично защитил тезисы по математике, философии и правоведению, а
в 15 — получил степень доктора права в Орлеанском университете.
На родине Гроций сделал головокружительную карьеру. В 24 года он
назначается генеральным адвокатом Голландии, примерно в то же время
пишет и частично издает первую значительную научную работу «О праве
добычи», в которой опровергает притязания португальцев и испанцев на
исключительное господство над морями. Затем выходит книга «О
древности и строе Батавской республики», посвященная истории
Нидерландов и обоснованию их права на независимость от Испании.
Возникновение и развитие международного права. История возникновения ...
... принято считать Гуго Гроция. В 1625 г. он издал труд «О праве войны и мира», охвативший все основные вопросы МП. Большой шаг вперед в развитии МП был ... как на часть внутреннего законодательства. 4. Система международного права. Институты и отрасли международного права Система права - совокупность принципов, норм, институтов отрасли права. Система МП представляет со бой комплекс юридических ...
Кроме того, в разное время он — синдик Роттердама, член Генеральных
штатов, посланник при английском дворе.
Ничто, казалось, не предвещало дурного. Однако добившись, наконец, в
1609 г. независимости от Испании, голландцы бросили все свои силы на
внутреннюю борьбу. Гроций, занимавший столь высокое положение, не
мог остаться в стороне и, к несчастью, оказался в стане проигравшей
партии. В 1618 г. он был приговорен к пожизненному заключению, но в
1621 г. с помощью жены ему удалось совершить побег. Он оказался во
Франции, где был встречен с почетом. Людовик ХIII даже назначил ему
пенсию. В ответ Гроций посвятил королю Франции свое главное
сочинение «О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняются
естественное право и право народов, а также принципы публичного
права», вышедшее в свет в 1625 г. Оно сразу привлекло к себе
внимание и имело грандиозный успех. Имя Гроция гремело по всей
Европе. Однако впоследствии автору «Трех книг» нередко давались
уничижительные характеристики. Так, Вольтер назвал Гроция
компилятором цитат, Руссо писал о его беспорядочной эрудиции, Гегель
в своих «Лекциях по истории философии» заявил, что Гроция уже никто
не читает, а известный русский правовед и философ П. И. Новгородцев
полагал, что значение Гроция сильно преувеличено. Тем не менее
трудно найти мало-мальски полный обзор истории правовой мысли, в
котором бы не анализировались идеи Гроция. При этом нельзя не
признать, что Гроций очень тяжелый для чтения автор. Его рассуждения
действительно перегружены цитатами. Но вызвано это отнюдь не
желанием блеснуть эрудицией. Причина более глубокая. Она связана с
методологией исследования права, которой следовал Гроций.
ПРЕДМЕТ И МЕТОД ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ.
Г. Гроций, при всей широте научных интересов, прежде всего юрист, и
право — основной предмет его исследований. В трех книгах «О праве
войны и мира» он поставил перед собой цель придать юриспруденции
научную форму, которой она, по его мнению, прежде не имела. Наука,
думал Гроций, оперирует вечными и неизменными категориями, поэтому
ученый-правовед должен найти некие общие признаки права,
существующие везде и всегда независимо от изменчивой воли людей. Вот
как пишет об этом сам Гроций: «… теперь, когда мне осталось в удел
лишь недостойное изгнание из отечества, столь прославленного моими
трудами, мне захотелось усердными занятиями в частной жизни прийти
на помощь юриспруденции, которой я служил прежде, насколько мог,
честно, занимая общественные должности. Многие до сих пор
предпринимали попытку придать этой отрасли научную форму, но никто
не сумел сделать этого, да, по правде говоря, это и невозможно было
выполнить иначе, как тщательно отделив то, что возникло путем
установления, от того, что вытекает из самой природы; на подобное
обстоятельство до сей поры как раз и не было обращено должного
внимания. Ибо ведь то, что вытекает из природы вещи, всегда
пребывает тождественным самому себе и поэтому без труда может быть
Право и справедливость
... Рима, в том числе и у Цицерона. Единство права и справедливости зафиксировано в формулах римского права: «право есть искусство добра и справедливости»; «в праве нужно в максимальной степени ... права и справедливости разрабатывались с переходом к широкому изучению римского права, в частности школой глоссаторов. Этим вопросам серьезное внимание уделялось передовыми мыслителями XVII-XVIII вв. (Гроций, ...
приведено в научную форму; то же, что возникло путем установления,
часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и
лишено какой-либо научной системы, подобно прочим понятиям о
единичных вещах». В первом случае идет речь о праве естественном,
во втором — о праве позитивном, или волеустановленном, как называет
его сам Гроций. Факт существования естественного права — вечного и
неизменного — доказывается Гроцием с помощью двух методов: «из
первых начал» — априори, который «состоит в обнаружении необходимого
соответствия или несоответствия какой-нибудь вещи с разумной и
общежительной природой (человека. — И. К. — Подробно об этом речь
пойдет дальше)»; «из вытекающих отсюда следствий» — апостериори,
состоящий в отыскании «того, что признается таковым у всех или, по
крайней мере, у наиболее образованных народов» 1 .
Таким образом, Гроций предлагает использовать рационально-логический
(дедуктивный) и эмпирический (индуктивный) методы исследования. Хотя
последний метод и не может привести к абсолютно истинным выводам,
Гроций полагает, что согласие во мнениях касательно какого-либо
предмета, в данном случае естественного права — важное свидетельство
его действительного существования. Поэтому-то он и стремится
привести как можно больше высказываний различных авторов: философов,
историков, политических деятелей, писателей, поэтов и т. д.
ТЕОРИЯ ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА.
Продолжая античную традицию, Гроций отождествляет понятия права и
справедливости: «… право есть то, что не противоречит
справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно
природе существ, обладающих разумом» (с. 68).
Однако это
определение, как полагает сам автор, дано скорее в отрицательном,
чем в утвердительном смысле, и требует дальнейших уточнений.
Опираясь на аристотелевское понимание справедливости, Гроций
анализирует понятие права в трех различных значениях. Так,
справедливость действует в двух видах отношений: между равными и
между господствующими и повинующимися. Первый вид справедливости
Гроций называет правом равенства, второй — правом господства. Право
равенства (или уравнивающая справедливость, по Аристотелю)
собственно и лежит в основании естественного права. От права
равенства зависит так называемое право, касающееся лиц, которое
определяется как «нравственное качество, присущее личности, в силу
которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или
иначе» (с. 69).
Причем это нравственное качество может быть
совершенным и менее совершенным. Первое Гроций называет
«способностью», второе — «соответствием». «Способность» соотносится
с действием, «соответствие» — с возможностью. По сути дела, в первом
случае речь идет о субъективном, наличном праве, во втором — о
возможности обладать правами. И именно субъективное право —
совершенное нравственное качество — Гроций называет «правом в
собственном или тесном смысле слова; им объемлется власть как над
Роль права в жизни общества
... уже потому, что оно является выражением идеи свободы, идеи законопорядка в жизни общества. По самой своей сути право может быть реальным и продуктивно проявлять себя лишь там, где ... не было государства, имели место естественные нормы правового поведения, но, конечно, никто не издавал законов. Право и законы формировались постепенно непосредственно из обычаев в виде освященного временем установления. ...
собой, что называется свободой, так и над другими лицами, например,
власть отеческая или господская; а также собственность — полная, или
неограниченная, и ограниченная, как узуфрукт, право залога, ссуда;
право требования по договору, чему с другой стороны соответствует
обязанность» (с. 69).
В данном значении право предстает в качестве
отношения, построенного на началах взаимных прав и обязанностей
субъектов. Причем Гроций подразделяет их на два вида: низшие —
отношения между частными лицами и высшие — отношения ради общего
блага. Иными словами, Гроций стремится провести различие между
частным и публичным правом. Наконец, в третьем значении право
понимается как «правила нравственных поступков, обязывающих к
выполнению какого-нибудь надлежащего действия» (с. 70).
Из
сказанного можно заключить, что естественное право понимается
Гроцием, хотя и не всегда последовательно, как субъективное право,
как система отношений частного и публичного характера и как система
общеобязательных норм.
отличается от всех прочих существ тем, что он наделен разумом, речью
и общительностью. «К числу свойств, присущих человеку, — пишет он, —
относится стремление к общению, или, что то же, общительность, но не
всякая общительность, а именно — стремление к спокойному и
руководимому собственным разумом общению человека с себе подобными…» (с. 45).
Такого рода общение возможно только при соблюдении всеми участниками определенных правил. Поэтому-то «наряду со свойственной ему (человеку. — И. К.) преобладающей наклонностью к общению, для чего он один среди всех живых существ одарен особым органом речи, следует признать присущую ему способность к знанию и деятельности согласно общим правилам» (с. 46).
Отсюда следует вывод, что «мать естественного права есть сама природа человека» (с. 48).
Она с
неизбежностью порождает некие вечные, неизменные и независимые от
чьей-либо воли нормы поведения — естественное право. Оно «столь
незыблемо, что не может быть изменено даже самим Богом. Хотя
божественное всемогущество и безмерно, тем не менее можно назвать и
нечто такое, на что оно не распространяется, поскольку то, что об
этом говорится, только произносится, но лишено смысла, выражающего
реальный предмет, ибо само себе противоречит. Действительно, подобно
тому как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось
четырем, точно так он не может зло по внутреннему смыслу обратить в
добро» (с. 72).
При этом разумеется, что существование естественного
права не противоречит воле Бога, ибо он есть творец человека и,
соответственно, всех его свойств. Поэтому «право естественное есть
предписание здравого разума, коим то или иное действие, в
зависимости от его соответствия самой разумной природе, признается
либо морально позорным, либо морально необходимым; а следовательно,
такое действие или воспрещено, или же предписано самим Богом,
создателем природы» (с. 71).
Таким образом, нормы естественного
права становятся воплощением добра и возводятся к воле Бога, что и
Концепции естественных прав
... понимал его и Г. Гроций. Не случайно он говорил о двух путях выявления норм естественного права ... естественное право как часть позитивного, допускали противоречия между ними и возможность нереализуемого естественного права. Тем самым они придали концепции естественного права ... природа естественного права выявилась особенно ясно. По словам П.И. Новгородцева, современное естественное право превратилось ...
придает им абсолютную незыблемость.
Вместе с тем Гроций отнюдь не отождествляет нормы морали и нормы
естественного права, к последним он относит такие требования, как
«воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой
вещи и возмещение полученной из нее выгоды, обязанность соблюдения
обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, также
воздаяние людям заслуженного наказания» (с. 46).
Эти нормы вечны и
неизменны, не устает повторять Гроций. Однако как ученый, прекрасно
знающий историю и современные ему события, он не может не видеть,
что эти нормы действуют далеко не везде и не всегда. В чем же дело?
Во-первых, изменчивы отношения (или вещи, по терминологии Гроция),
на которые нормы распространяются, что нередко создает иллюзию
изменчивости самих норм. Во-вторых, естественное право предписывает
правила не вообще, «а в расчете на известный порядок вещей» (с. 72).
Сказанное, например, касается права собственности, которое «в том
виде, как оно существует в настоящее время, установлено волей
человека; и, однако же, раз оно установлено, то в силу естественного
права преступно похищение против воли чужой собственности; оттого,
по словам юриста Павла, воровство воспрещено естественным правом;
оно природе позорно, по мнению Ульпиана, и неугодно Богу, как
говорит Еврипид в трагедии “Елена”» (с. 71).
Наконец, и это самое
главное, естественное право встречается только у народов
образованных и «одаренных правым и здравым умом» (с. 73–74).
Подтверждая данную мысль, Гроций приводит мнения Порфирия — философа III в. н. э., Андроника Родосского — философа I в. до н. э.,
Плутарха, Аристотеля. Однако обильные ссылки Гроция на древних не
должны вводить в заблуждение о полном совпадении их взглядов. Для
античных авторов «образованность» связана с принадлежностью к тому
или иному этносу; для Гроция же она означает буржуазность общества.
В связи с этим теория естественного права Гроция пронизана
индивидуализмом: не общество, как у древних, порождает нормы
естественного права, а отдельные индивиды, реализующие свои
стремления, первейшим из которых является стремление жить по праву.
Причем правовой и нравственный образы жизни в данном случае
совпадают. Поэтому-то Гроций и не может согласиться с теми, кто
считает, что право и польза неразделимы. Человек поступает по праву
потому, что это соответствует его природе, которая побуждает его не
просто к общению, а к правовому общению даже тогда, когда он ни в
чем не нуждается (с. 48).
На этом основании Гроций и отличает
юриспруденцию от политики, предметом которой является исследование
«того, как предпочтительнее поступать в различных обстоятельствах по
соображениям целесообразности» (с. 59).
Однако полезность не чужда и
праву, но уже праву волеустановленному в той его части, в которой
оно связано с политикой.
ТЕОРИЯ ВОЛЕУСТАНОВЛЕННОГО ПРАВА.
В римском праве отцовская власть
... внуками. Отцовская власть в Риме приближалась характером к праву собственности: она вмещала в себе право на жизнь и смерть детей; даже в позднейшем римском праве не запрещалось отцу в ... над детьми, внуками, правнуками. По римскому праву в семейных отношениях дети подчинялись только отцовской власти. Древнее цивильное право наделяло полной безграничной властью отца над своими подвластными (сыном, ...
человеческое. Божественное право своим непосредственным источником
имеет волю Бога, но при этом не совпадает с естественным правом.
Бог, полагает Гроций, конечно, не устанавливает чего-либо противного
естественному праву, но может сделать из него изъятия. Дело в том,
что право, понимаемое как система норм, что-либо предписывает,
запрещает или дозволяет, и именно последнее, т. е. дозволение, может
быть волей Бога ограничено (с. 88).
Таким образом, божественное
право совпадает с христианской нравственностью, а она «предписывает
нам более высокую чистоту, нежели может требовать естественное право
само по себе» (с. 57).
Например, по естественному праву человек
должен предпринимать меры для сохранения своей жизни, христианский
же закон предписывает «пойти на смерть друг за друга» (с. 91).
Короче говоря, божественное право представляет собой систему
религиозно-нравственных норм и, собственно, к позитивному
(человеческому волеустановленному) праву непосредственного отношения
не имеет.
Право волеустановленное человеческое — это право
внутригосударственное и международное или право народов. Его
согласие придает ему общеобязательность. Поэтому, если матерью
естественного права является природа человека, то матерью
«внутригосударственного права является само обязательство, принятое
по взаимному соглашению; а так как последнее получает свою силу от
естественного права, то природа может слыть как бы прародительницей
внутригосударственного права» 2 . А что касается международного
права, то оно возникает «в силу взаимного соглашения как между всеми
государствами, так и между большинством их» (с. 48).
Получается, что человеческое право имеет конвенциональный характер и
не может быть не связанным с пользой и интересами тех, кто его
устанавливает: «…польза же послужила поводом для возникновения
внутригосударственного права, ибо как самое сообщество, о котором
была речь, так и подчинение возникли и установлены ради какой-нибудь
пользы. Оттого-то и те, кто предписывает законы другим, обычно тем
самым преследуют какую-нибудь пользу или, по крайней мере, должны ее
преследовать» (с. 48).
Сказанное касается и международного права,
нормы которого устанавливаются «в интересах не каждого сообщества
людей в отдельности, а в интересах обширной совокупности всех таких
сообществ» (с. 48).
Вместе с тем Гроций не противопоставляет естественное право,
олицетворяющее справедливость, человеческому, связанному с
полезностью. Напротив, они не только взаимопредполагают друг друга,
но и выступают в качестве единой нормативной системы, несущей и
полезность, и справедливость. Поэтому-то Гроций и возражает
Карнеаду, греческому философу-скептику III в. до н. э.,
утверждавшему, что люди всегда и везде собственным выгодам и что поэтому справедливости либо вовсе нет,
либо она величайшая глупость. «Напрасно, однако же, Карнеад называет
справедливость глупостью. Ибо ведь… гражданин, следующий внутреннему
Возникновение и становление международного права
... на развитие международного права очень сильно влияли войны. В основе международно-правовых норм древности лежали обычаи, регулирующие отношения между племенами, а также отношениями между племенами и первыми государствами. Международно-правовые ...
праву в государстве, отнюдь не повинен в глупости, если даже из
благоговения перед правом он вынужден поступаться некоторыми своими
преимуществами; так же точно не повинен в безумии и целый народ,
который не настолько соблюдает свои выгоды, чтобы ради них
пренебречь общими правами всех народов; в обоих случаях смысл один и
тот же. Ведь подобно тому как гражданин, нарушающий
внутригосударственное право ради своей ближайшей выгоды, тем самым
подрывает основу собственного своего благополучия и благополучия
своего потомства, так точно и народ, нарушающий право естественное и
право народов, навсегда подрывает основу своего собственного
спокойствия в будущем. Если даже соблюдение права не сулит никакой
прямой выгоды, тем не менее стремление к тому, к чему мы чувствуем
влечение нашей природы, свидетельствует скорее о мудрости, а не о
глупости» (с. 48–49).
Поскольку следование праву дает людям и народам ощущение
спокойствия, безопасности и уверенности в будущем, постольку люди и
стремятся жить в соответствии с общими правилами независимо от их
непосредственного источника — разумной природы человека или же
соглашения между людьми. «Нет такого общественного союза, который
мог бы сохраняться в безопасности без права…», — полагает Гроций
(с. 50).
При такой постановке вопроса, казалось бы, снимается проблема
соотношения права и силы, права и принуждения. Действительно, Гроций
считает, что невозможно принуждать людей к соблюдению
справедливости. Вместе с тем позитивное право в форме законов и иных
установлений предполагает возможность принуждения и даже немыслимо
без него: «…право не получает своего внешнего осуществления, если
оно лишено силы для проведения в жизнь» (с. 49).
Носителем такой
силы становится государство.
УЧЕНИЕ О ГОСУДАРСТВЕ.
состояния. Оно, согласно Гроцию, отличалось простотой жизни,
общностью имуществ и чувством взаимной приязни. Постепенно жизнь
усложнялась: развивались искусства, промыслы — земледелие и
скотоводство; начали осознаваться различия между людьми, а «из
различия способностей проистекли соревнования и даже убийство» (с.
203).
Наконец, утверждается частная собственность, причем «не одним
только актом личной воли, ибо тогда ведь одни не могли бы знать, что
угодно другим считать своим имуществом, чтобы воздержаться от
посягательства на него и чтобы многие не претендовали на одну и ту
же вещь; но неким соглашением, или выраженным явно, как путем
раздела, или молчаливо предполагаемым, как путем завладения» (с.
203).
Однако соглашение о разделе собственности отнюдь не
гарантировало порядок и безопасность; напротив, еще острее ощущалась
потребность в организующей и упорядочивающей силе. В связи с этим
люди пришли к идее о необходимости образования государства и «не по
божественному велению, но добровольно, убедившись на опыте в
бессилии отдельных рассеянных семейств против насилия, откуда ведет
свое происхождение гражданская власть» (с. 166), цель которой
Политико-правовые идеи и концепции правового государства
... политико-правовых учений мы выделим наиболее важные положения в правовом государстве. Гроций был первым выдающимся теоретиком школы естественного права. Правовые институты феодализма Гроций ... политико-правовых идей, значимых для последующих представлений о правовом государстве, был разработан уже античными авторами. В их числе политико-правовые положения о власти закона как сочетании силы и права ...
заключается не в служении чьим-либо корыстным интересам, а в
достижении общего блага и обеспечения действия права в общении между
людьми. Государство есть «совершенный союз свободных людей,
заключенный ради соблюдения права и общей пользы», полагает Гроций
(с. 74).
Оно призвано осуществлять ряд функций, к которым относятся:
законотворчество, осуществление непосредственного управления и
правосудие. Отсюда проистекают и признаки государства: «обладание
собственными законами, судами и должностными лицами» (с. 126).
Сфера
деятельности государства ограничена публичными, т. е. общими,
делами, а в частные оно вмешивается «лишь в той мере, в которой это
необходимо для поддержания общественного спокойствия» (с. 127).
Государственная власть обладает верховенством, т. е. суверенитетом:
это «такая власть, действия которой не подчинены иной власти и не
могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению» (с. 127).
В
отличие от Ж. Бодена, полагавшего, что носителем суверенитета
является личность правителя (или правителей), Гроций утверждает, что
существуют два носителя суверенитета — в общем и особенном смысле
слова. «Подобно тому, — объясняет Гроций свою мысль, — как общий
носитель зрения есть тело, собственный же есть глаз, так общим
носителем верховной власти является государство, названное выше
_совершенным союзом_» (с. 127); носителем же верховной власти в
собственном смысле слова является «или одно лицо, или же несколько,
сообразно законам и нравам того или иного народа» (с. 128).
Следовательно, носителем суверенитета в общем смысле слова
становится государство как таковое, а сам суверенитет превращается в
свойство государства независимо от смены правителей и даже форм
правления. «Ведь римский народ был одним и тем же при царях, при
консулах и при императорах», — пишет Гроций (с. 314).
Кроме того, выделение двух носителей суверенитета — в общем и
особенном смысле слова — позволяет Гроцию, с одной стороны,
утверждать, что верховная власть едина и неделима, с другой —
рассуждать о разделении властей. Суверенитет государства как
совершенного союза един и неделим. А на уровне носителя суверенитета
в собственном смысле слова разделение власти возможно, хотя мыслится
оно Гроцием в духе античной смешанной формы правления. Он, явно
симпатизируя монархии, все же продолжает следовать своей методологии
и описывает все исторически существовавшие и существующие формы
правления, признавая право на существование любой из них. Ведь «в
делах государственных нет ничего, что было бы совершенно свободно от
каких-нибудь недостатков, а поэтому и право следует выводить не из
того, что может показаться тому или иному наилучшим, но из воли,
служащей источником самого права» 3 .
Государство независимо от конкретных исторических примеров и форм
«Правовое государство» Выполнил
... государство как правовое управление многими семьями и тем, что им принадлежит. В период ранних буржуазных революций в разработку концепции правового государства значительный вклад внесли прогрессивные мыслители Г. Гроций, ... подчинить это разделенное государство верховной власти закона. Второй аспект можно определить как функциональный. Разделение полномочий между независимыми властями не имеет ...
правления — это способ и форма бытия народа. В данном качестве
государство представлено четырьмя элементами: народом, верховной
властью, территорией и общим правом.
Народ, полагает Гроций, представляет из себя некое целое, имеющее
«единое бытие» или «единый дух» (с. 312).
Существование народа и
государства взаимообусловлено: пока существует народ — существует и
созданное им государство, сам же народ существует до тех пор, пока
сохраняются связывающие его узы — власть и право, распространяющие
свое действие на определенную территорию. При этом Гроций различает
юридическую и политическую характеристики государства. «Необходимо
иметь в виду, — пишет Гроций, — что одна и та же искусственная вещь
(а государство, так как оно создано людьми, является искусственной
вещью. — И. К.) может иметь несколько форм: так, легион через одну
форму управляется, посредством другой — сражается. Так же точно одну
форму государства составляет союз права и власти, другую — взаимное
соотношение тех частей, которые правят, и тех, которыми управляют.
Последняя интересует политика, первая — юриста» (с. 314).
Гроций, как мы знаем, относит себя к юристам и поэтому анализируeт
государство в юридических терминах. Власть, принадлежащая суверену в
собственном смысле слова, рассматривается Гроцием как особая, но все
же вещь, поэтому частноправовые аналогии кажутся ему вполне
уместными. Так, суверен может обладать властью на праве полной
собственности, на праве узуфрукта и на праве временного пользования.
Например, римские диктаторы получали власть во временное
пользование, римские цари владели властью на праве узуфрукта,
некоторые же правители обладали на праве полной собственности (с.
135).
Власть на праве полной собственности приобретается либо путем
справедливой войны, либо по воле самого народа, который, по мнению
Гроция, в целом ряде случаев может безоговорочно подчинить себя
правителю. В этом случае правитель волен распоряжаться властью по
своему усмотрению вплоть до ее отчуждения. Вместе с тем
патримониальная теория государства плохо вписывается в общую канву
рассуждений Гроция. Его симпатии явно на стороне владения властью на
праве узуфрукта. Такая власть всегда вручается по воле народа и
никогда не может быть безграничной.
Во-первых, правитель не обладает правом отчуждения власти и
государственной собственности, «доходы от которой предназначены на
покрытие расходов государства и поддержания королевского
достоинства» (с. 138).
Во-вторых, если государь лишен возможности исполнять свои
обязанности, то «регентство принадлежит тем, кому оно поручено
основным государственным законом, или, при отсутствии последнего,
согласием народа» (с. 138).
В-третьих, власть правителя ограничивается обещаниями, которые он
дает подданным или Богу (с. 138,139).
В-четвертых, Гроций различает действия правителя как носителя
верховной власти и как частного лица; в последнем случае на него
распространяется действие всех внутригосударственных законов как на
любого другого члена государства (с. 376, 378).
В-пятых, народ может ограничить власть правителя законами и все
действия, совершенные вопреки им, «могут быть объявлены
недействительными как полностью, так и отчасти, ибо народ в полной
мере сохраняет свои права» (с. 376).
Наконец, в-шестых, в случае смерти избранного монарха или
прекращения династии власть возвращается к народу (с. 314).
Более
того, бывают моменты, когда народу следует выразить свое мнение (с.
288).
Казалось бы, Гроций вплотную подошел к признанию идеи народного
суверенитета. Ведь правитель-узуфруктарий является лишь
пользователем, а не собственником власти. Гроций, однако, идею
народного суверенитета не приемлет и посвящает немало страниц ее
опровержению. Дело в том, что признание народного суверенитета
предполагало, по его мнению, и признание права народа на
сопротивление власти, что для Гроция было совершенно неприемлемо.
«Следует отвергнуть мнение тех, — пишет он, — которые полагают, что
суверенитет всюду и без изъятия принадлежит народу, так что
государей, которые злоупотребляют властью, следует низлагать и
карать; это мнение, проникнув в глубину души, послужило и может
послужить в дальнейшем причиной многих бедствий, что не может
укрыться от каждого наделенного разумом» (с. 128).
Поэтому Гроций
тщательно анализирует и опровергает все аргументы, которые, по его
мнению, могут быть использованы для доказательства принадлежности
суверенитета народу. Он утверждает, что любой народ, как и любой
человек, волен подчиниться кому угодно и на любых условиях. В связи
с этим «тот или иной правопорядок следует оценивать не с точки
зрения преимуществ его формы, в чем суждения людей весьма
расходятся, а с точки зрения осуществления воли людей» (с. 128).
А
воля эта может быть весьма разнообразной. Причем сам по себе факт
избрания правителя народом не опровергает принцип верховенства его
власти. Гроций иллюстрирует это утверждение словами императора
Валентиниана, обращенными к избравшим его солдатам: «Избрать меня
вашим императором, солдаты, было в вашей власти, но после того как
вы меня избрали, то, чего вы требуете, зависит не от вашего, а от
моего произвола. Вам в качестве подданных надлежит повиноваться, мне
же следует соображать, как действовать» (с. 132–133).
Гроций
разбирает и тот довод, что «всякое правительство учреждается ради
тех, кем управляют, а не ради тех, кто управляет» (с. 132).
Он
соглашается с тем, что, по общему правилу, целью государства
является польза подданных, но «ведь и опека установлена ради
подопечных, и тем не менее опека есть право и власть над последними»
(с. 132).
Вместе с тем суверен должен подчиняться естественному праву и Божьим
заповедям (с. 139), а подданным не следует подчиняться приказам, им
противным. Более того, «все по природе имеют право противиться
причинению им насилия» (с. 159).
Но все же лучше переносить обиды,
причиняемые верховной властью, нежели противится ей. А что касается
естественного права на сопротивление насилию, то в условиях
государственно-организованного общества оно теряет свою силу: «Так
как государство установлено ради общественного спокойствия, то ему
принадлежит некое верховное право над нами и нашим достоянием,
поскольку это необходимо для осуществления государственных целей.
Поэтому государство и может наложить запрет на это всеобщее право
сопротивления ради сохранения общественного мира и государственного
порядка. А что государству угодно именно это, в том не может быть
сомнения, так как иначе оно не сможет осуществлять свою цель. Ибо
если сохранить такое всеобщее право на сопротивление, то это будет
уже не государство, но беспорядочная толпа, как у циклопов» 4 .
Короче говоря, если сопротивление и возможно, то лишь в
исключительных случаях, когда речь идет о жизни и смерти (с. 166).
По общему же правилу, «гражданская война хуже незаконного правления»
(с. 174).
Поэтому лучше всего, если частные лица вообще не
рассуждают об общих делах народа, а оставляют это за властвующими
(с. 174, 175).
В целом отношение Гроция к государству прекрасно
выражено словами цитируемого им Иоанна Златоуста: «Не говори мне о
тех, кто злоупотребил властью, но взирай на красоту самого
учреждения и дивись великой мудрости его первого создателя» (с. 176,
прим.).
