О ценностях в праве и праве как ценности

метки: Ценность, Правовой, Право, Норма, Общество, Социалистический, Основа, Человек

О ценностях в праве и праве как ценности — раздел Образование, Аксіологія права 26. В Этой Главе Объединяются Несколько Не Затрагивавшихся Д…

26 . В этой главе объединяются несколько не затрагивавшихся до сих пор вопросов пра­вовой аксиологии: о правовых ценностях и их иерархии, о праве как ценности и его цен­ностном критерии. Так мы логически продол­жим изложение относительно оценок и норм в праве и придадим ему относительно завер­шенный вид. Ведь оценки в сфере права ведут к квалификации оцениваемых фактов как цен­ностей в праве. А юридико-нормативное закрепление этих оценок и ценностей уже предопределяет в значительной мере цен­ность (неценность) самого права.

27. Статус ценностей в праве могут при­обрести различные факты и явления мате­риального и идеального характера — мате­риальные предметы и блага, общественные отношения, человеческие поступки, волевые феномены (мотивы, побуждения), идеи, идеа­лы, цели, социальные институты[31]*. Они являются правовыми ценностями, поскольку лежат в основе права и правопорядка, они порож­дают в качестве идеального обоснования нор­мы права, закрепляются и охраняются пра­вовыми нормами, составляют цель права и его институтов. Поэтому они, как правило, входят (отражены) в действующее право2. «Как пра­вило» потому, что они могут и не быть достоя­нием какой-то национальной правовой систе­мы, а могут выдвигаться лишь в качестве программной цели политической борьбы (правовой политики) данного социального класса или группы в данном обществе.

Особенно велико значение некоторых со­циальных ценностей, которые с течением вре­мени приобрели характер также и правовых ценностей. В качестве высоких идеалов они пронизывают общественное правосознание и становятся основными принципами права. Таковы свобода, равенство, справедливость, демократия, порядок, безопасность, мир. На­ряду с ними существуют и специфические правовые ценности общего значения, такие, как идея права, идея стабильной законности и т. д. Эти ценности одновременно являют­ся идеалами и реальной человеческой практи­кой. В праве они закрепляются и в том, и в дру­гом их качестве. Но в некоторых случаях общественное и индивидуальное правосозна­ние могут воспринимать их лишь как ценность идеальную, как идеальные цели политической (и правотворческой) программы.

Эти принципы, идеалы, как и все другие вещи, явления, представляют собой ценности в той мере, в какой они связаны с человеком, с человеческой личностью. Не свобода, спра­ведливость, демократия, мир вообще как са­мостоятельные и независимые от человека данности, а свобода, справедливость, демокра­тия, мир для людей, для человеческих лич­ностей. В качестве правовых ценностей они имеют вид юридических прав и свобод лично­сти в ее индивидуальных и коллективных проявлениях. Правовая форма становится их наличной или потенциальной формой. Так сами права человека приобретают статус важ­ных ценностей. Каждое из них выражает определенную сторону, проявление, образ су­ществования человека как природной и со­циальной сущности. В своей диалектической совокупности они обрисовывают человека как высшую ценность. Человек есть центр, средо­точие всех ценностей и сам является цен­ностью в последней инстанции. Этот фунда­ментальный тезис марксизма действует и в сфере права, и здесь не может быть ценности выше, чем ценность человека. Кон­кретная же историческая реализация указан­ного принципа — это другой вопрос, являю­щийся частью более общего вопроса о со­циальном, в том числе и правовом, прогрессе.

Правовые ценности, как и остальные духов­ные ценности,— это диалектически противоречивые средства объективного и субъектив­ного, абсолютного и относительного, конкретно-исторического и общечеловеческого. Оценочный акт, входящий в генезис правовых ценностей, объективно обусловлен материаль­ными условиями жизни и социальными инте­ресами оценивающего субъекта. —Отсюда и объективная социально-классовая обусловленность ценностей в праве. Но социально-» классовым не исчерпывается все содержание этих ценностей. В них имеются и общечело­веческие элементы. Но они не являются не­зависимыми от классовых и конкретно-исто­рических элементов. Сами по себе они не су­ществуют. Они конкретизируются в данную эпоху и в данных условиях. Следовательно, они возможны только в их связи с классовым и конкретно-историческим. С этих теорети­ческих позиций становится возможным уви­деть рациональное зерно в естественно-пра­вовых теориях — всеобщие правовые цен­ности, о которых в них идет речь (гарантирование человеческой жизни, порядка, бе­зопасности, мира и т. д.), действительно суще­ствуют. Но существуют не как надвременные, неизменные и независимые от конкретной исторической действительности данности. Общечеловеческое в правовых ценностях неотделимо от конкретно-исторического и от классового. Как правило, оно подчиняется классовому.

Диалектика правовых ценностей предпола­гает как отрицание, так и преемственность, трансформацию в их содержании. Ценность (или элементы содержания ценностей), свя­занные лишь с данной эпохой или с данным обществом, при переходе к новой эпохе и ново­му обществу изменяются или отменяются. Появляются новые ценности, ценности пре­вращаются в неценности, и наоборот и т. д. Так, например, в буржуазном правосознании и праве общественная форма собственности не возводится в правовую ценность. Такой цен­ностью для них является частная собствен­ность. В социалистическом же обществе все происходит наоборот. Или другие примеры общепланетарного значения: в прошлом цен­ностные (положительные и отрицательные) аспекты техники не выступали так, как теперь, сегодня они на общем основании при­обретают правовой характер; отношение к природной среде и ее охране в прошлом на­ходилось почти вне сферы ценностей, теперь же в силу изменившихся условий человече­ской жизни отношение к природе среде приобрело ярко выраженные аксиологические аспекты, в том числе и правовые.

Ценности в праве развиваются прогрессив­но. Это результат (и элемент) прогрессивного развития общества. Как отмечает А. Нашиц, они постепенно освобождаются от ограниче­ний господствующей в эксплуататорском обществе классовой морали, от религиозных предрассудков, от отсутствия ясной истори­ческой перспективы[32].

В конечном итоге про­гресс в правовых ценностях выражается преж­де всего в том, что все более императивно обрисовывается и утверждается взгляд на человека как на высшую ценность. К этому приходят уже в классовых обществах, и в пер­вую очередь в буржуазном обществе,— речь идет о переменах в общественном правосозна­нии и в особенности о правовых идеалах про­грессивных классов, которые находят извест­ное отражение в праве в виде деклараций, принципов и т. д. Однако в классовом обще­стве, включая и буржуазное, прогресс в пра­вовых ценностях в значительной мере остается «идеальный» и формальный. Возможность подлинной реализации он получает в социаль­ной действительности, в практике людей после социалистической революции, в условиях строительства и дальнейшего совершенство­вания подлинно социалистического общества, т. е. общества, которое практически претво­ряет принципы научного социализма и ком­мунистические идеалы. Только в таких усло­виях правовые ценности не остаются в сфере идеалов и должного, а реализуются и в су­ществующем, становятся его аспектом. А все это предполагает фактическую реализацию права и его принципов. В противном случае и это право останется «формальным», каким бы социалистическим его ни объявляли.

Правовые ценности и правовые нормы господствующего касса взаимно обусловлены и находятся в соответствии между собой. То, что норма закрепляет и охраняет, есть цен­ность, а то, что она ограничивает или запре­щает,— неценность. Системе правовых цен­ностей отвечает система правовых норм. Пра­вовая ценность является по отношению к пра­вовой норме одновременно основой (идеаль­ной, аксиологической), целью и объектом охраны. Иерархия правовых ценностей предо­пределяет иерархию правовых норм и т. д. Поэтому, как пишет А. Пойезна, способ, каким правовая норма включается в жизнь, не может находиться в противоречии с ценностью, ко­торую она охраняет и которую преследует как цель’.

Вес это, по нашему мнению, означает, что правовая система соответствует (или должна Соответствовать) ценностной системе не толь­ко в своем бытии закона, не только формаль­но, .но и в своем бытии функционирующей, реально регулирующей системы. Если соответ­ствие нормы и ценности держится только на институциональном (законодательном) уров­не, в таком случае нельзя говорить и о праве в собственном смысле слова, или по меньшей мере право не будет соответствовать (пол­ностью или частично) своему понятию. Другой вопрос, каково содержание, каков характер ценностей, которые в определенную эпоху и в данном обществе официально объявляют­ся правовыми, закрепляются правовыми нор­мами — соответствуют ли они общественному прогрессу и т. д.

В классово антагонистическом обществе общая система ценностей не едина. У каждого класса есть свои ценности, имеются и цен­ности общего значения, но они несамостоя­тельны в том смысле, что не существуют вне воздействия соответствующей классовой цен­ностной системы. Правовые нормы и их иерар­хия соответствуют ценностям экономически и политически господствующего класса. По­средством права в господствующие, общезна­чимые возводятся ценности господствующего класса. Право отражает также и общечелове­ческие ценности, но сквозь призму классового интереса. Оно отражает и некоторые ценности подчиненного класса, но только в той мере, в какой это не затрагивает коренных интере­сов господствующего класса и в какой подчи­ненный класс борется за их закрепление и реализацию юридическими средствами. Так единая система правовых ценностей господ­ствующего класса обеспечивает единство пра­вовой системы, но она не в состоянии устра­нить противоречия в ней, порожденные на ценностной основе. Эти противоречия воз­растают, когда общество вступает в период кризиса, что и влечет за собой быстрые пере­мены и в общей системе ценностей.

28 . Иерархия правовых ценностей строится по различным критериям. Но в конечном счете все они находятся в оценивающем субъекте, в классах и социальных группах. Это их потребности, интересы и цели, на основе кото­рых они формируют свое отношение к цен­ностям, соотносят их, выстраивают по значе­нию (с учетом их объективной способности удовлетворять этим потребностям, интересам, целям) и соответствующим образом закреп­ляют их (или стремятся закрепить) юриди­чески. Из этого следует, что субъект не распределяет ценности по порядку произволь­но. Правовая система соответствует правовым ценностям господствующего класса. Поэтому в ней отражается иерархия этих ценностей. Сквозь призму нормативной иерархии можно проследить охраняемую правом ценностную иерархию[33]’.

Некоторые из правовых ценностей имеют значение основных. Основными считаются те ценности которые обусловливают существо­вание оценивающего субъект, в данном слу­чае господствующего класса (всего народа при социализме) — его положение экономически и политически (государственно) господствую­щей силы. Основными являются и некоторые ценности общего значения — сохранение че­ловеческой жизни и человеческого общества в целом. Сохранение человеческого общест­ва — это не просто основная ценность все­общего значения; она имеет и абсолютный характер. Как уже говорилось, в классово антагонистическом обществе эти общечелове­ческие ценности носят на себе печать классо­вого деления. Развитие социалистического общества постепенно ведет к совпадению клас­сового и общечеловеческого — ценности рабо­чего класса и других трудящихся, возведенные в правовые, не противоречат общечелове­ческим ценностям и постепенно сливаются с ними.

Самой основной и главной ценностью в онтологическом смысле слова является человек. Поэтому самой основной и главной является норма (нормы) права, которая охра­няет человека и человеческое общество. В классово антагонистических обществах ценность человека не относится к человеку вообще: в иерархии правовых ценностей ведущее место занимает человек, принадлежащий к экономически и политически господствую­щему классу. В рабовладельческом и феодаль­ном обществе это открыто было выражено в праве. В буржуазном обществе юридически провозглашаются равенство людей и, следова­тельно, их равноценность с юридической точки зрения. Это немалый шаг вперед в понимании человека как самой основной и высшей цен­ности для права. Однако объективные условия капиталистического способа производства мешают превращению человеческой личности вообще в реальную ценность правовой дейст­вительности, то есть фактически политико-юридических общественных отношений. Не­обходимость создания экономических, со­циальных, политических и духовных предпо­сылок того, чтобы человек вообще, человек как представитель своего рода был возведен в ранг высшей ценности, ценности-самоцели, впервые обосновал марксизм. Путь к созданию этих предпосылок открывает социалистическая революция и созидание социалисти­ческого и коммунистического общества[34]’.

Иерархизация правовых ценностей — это прежде всего факт общественного (правового) сознания. Уже здесь, в структуре правосознания, происходит соотнесение правовых ценно­стей друг с другом, а затем правовых цен­ностей с правовыми нормами. Соотношение и соответствие правовых ценностей и право­вых норм получают первое свое проявление (свое первое бытие) в правосознании, по­скольку, как мы уже установили, оценки, цен­ности, правовые нормы относятся к сфере правосознания (или, говоря более широко, общественного сознания), образуют его слож­ную структуру. Затем две соответствующие друг другу иерархии (ценностей и норм) закрепляются в структуре закона (законода­тельства): в разных по рангу правовых ис­точниках закреплены разные по рангу пра­вовые нормы, за которыми в свою очередь стоят в качестве основания, объекта и цели разные по рангу ценности. И наконец, на со­циологическом уровне — иерархия правовых ценностей и соответствующая ей нормативная иерархия объективируются и проявляются в правовом поведении, в реальной правовой активности субъектов права (лиц, организа­ций, государственных органов)[35]’. Эти три сферы, три проявления (три вида «бытия») обеих иерархий и их соотнесенность разгра­ничиваются условно — в реальной действи­тельности грани между духовным и практи­ческим стираются. К тому же, как уже отме­чалось по другим поводам, закон как формаль­ный акт существует в правовой эволюции не всегда.

Иерархизация правовых ценностей, соот­ветственно и правовых норм, предполагает понимание тех и других как системы, в кото­рой одни звенья обслуживают другие, одни из них являются высшими, другие — низшими. Это означает, что одни правовые ценности иг­рают роль целей, а другие — средств. Пред­ставления об одних ценностях как целях и о других как средствах уже характеризуют ценностную систему как иерархию, посколь­ку ценности-цели стоят над ценностями-сред­ствами и обусловливают их. Но ценности-сред­ства тоже воздействуют на ценности-цели. Это не следует понимать в том смысле, что од­ни ценности являются только целями, а дру­гие—только средствами. Иерархичность, си­стемы означает, что данная ценность является средством по отношению к стоящей над ней ценностью и целью по отношению к ценности, расположенной под нею. Или, что одно и то же, ценность является целью для обслужива­ющей ее, стоящей под нею ценности и вместе с тем средством для реализации ценности, стоящей над нею. Отношение цель — средст­во существует не только между основными ценностями, с одной стороны, и остальным — с другой. Оно существует в самой ценностной системе, между различными ее элементами, т.е. наряду, с основными ценностями-целями есть и промежуточные ценности-цели. Само собой разумеется, что самая основная или главная ценность, занимающая в иерархии ценностей место высшей ценности, играет роль только цели и, следовательно, высшего идеала.

Приведенная точка зрения предполагает мысль, что, чем выше стоят ценности в цен­ностной пирамиде, тем они ярче обрисовыва­ются как цели, а чем ниже, тем больше вы­ступают как средства — их значение целей становится все более условным и относитель­ным и может вовсе сойти на нет. Высокими об­щественными целями, в том числе и целями для права, считаются именно основные цен­ности.

Для марксиста эта целесообразность цен­ностной иерархии не является каким-то са­мостоятельным духовным феноменом, обра­зующимся по своим собственным законам, нет, она является отражением, проекцией реальных практических целей общества, класса, социальной группы. Ценностная целесообраз­ность — это отражение, точнее, проявление, форма социальной целесообразности.

Всякая ценностная иерархия, включая пра­вовую, носит конкретно-исторический харак­тер. Меняются цели человека и человеческо­го общества — меняется и значение отдель­ных ценностей. Но цели человека и общества наряду с изменчивостью отличаются и отно­сительной устойчивостью. Этим и объясняет­ся не только изменчивость, но и устойчивость ценностной иерархии.

Целесообразное взаимное расположение правовых ценностей обуславливает систему правовых норм как целесообразно построен­ную систему. Внутренняя целесообразность правовой системы соответствует внутренней целесообразности ценностной системы, за­крепляемой и охраняемой правовыми норма­ми. Это предопределяет и ценность отдельных правовых норм и институтов. В конечном счете за целесообразно выстроенной нормативной правовой иерархией стоят общественные цели, которые приняли образ целей-ценностей и в качестве таковых входят в правовые нормы, также возводя их в ранг ценностей. «Связь норм права с целями общества,— пишет М. Михайлова,— придает правовым нормам значение социальной ценности. Социальная ценность норм права зависит от того, в какой мере нормоустанавливающему органу удалось придать им качество пригодного средства для достижения тех социальных целей, во имя ко­торых и существует право»[36]’.

Правовые нормы служат средствами реа­лизации социальных целей. Одними пппгл-ние осмысливаются аксиологически в цен­ностной системе, с которой они связаны с по­мощью соответствующих им средств. В рамках этой системы сами цели, как мы уже выясни­ли, в других связях и отношениях оказывают­ся средствами, и наоборот — средства за­нимают положение целей. Поэтому и пра­вовые нормы в своей собственной внутренней иерархии занимают по отношению друг к другу положение норм-целей и норм-средств. Выше упоминалось, что в норма­тивных актах встречаются так называемые нормы-цели или нормы-задачи, определяющие результат, которого надо добиться. В качестве норм-средств некоторые авторы указывают нормы, предусматривающие необходимое для достижения результата поведение (нормы-поведение).

Для нас же последние являются собственно правовыми нормами, которые именно и иерархизируются на нормы-цели и нормы-средства.

Как известно, правовые ценности форми­руются как антиподы правовых неценностей. Поэтому иерархия правовых ценностей тоже является антиподной категорией иерархии правовых неценностей. Основным ценностям соответствуют основные неценности и т. д. Поэтому правовые нормы, охраняющие пра­вовые ценности в зависимости от их всеобщно­сти и значимости, т. е. от их ранга, имеют целью ограничивать, вытеснять и ликвидиро­вать правовые неценности по степени их отрицательного воздействия на интересы, цели и идеалы господствующего класса и об­щества, которым этот класс руководит на дан­ном этапе. Так что за иерархией правовых норм стоят как антиподы иерархии право­вых ценностей и правовых неценностей. Нормативная система находится в опреде­ленном отношении одновременно как с од­ними, так и с другими. Но знак у этого от­ношения различный: в первом случае — по­ложительный, во втором – отрицательный. В зависимости от места ценности (нецен­ности) в данной иерархии создаются соответствующие правовые средства для закреп­ления и охраны одной, вытеснения и ликви­дации другой, определяется вид правового ре­гулирования, характер и степень юридиче­ского поощрения или юридической ответст­венности (гражданской, уголовной, адми­нистративной).

В международно-правовой области соот­ношение ценностей и норм отличается неко­торыми особенностями. Здесь, безусловно, выступают ценности всеобщего, всечелове­ческого значения. Более того, если говорить о современном (общепризнанном) междуна­родном праве, оно служит и должно служить охране основной (и всеобщей) ценности — сохранению человеческого общества. Сама по себе эта ценность не имеет классового характера. В ее сохранении Ленин видит основную задачу, а значит, и цель, людей[37].

Однако нормы международного права со­здаются государствами, которые являются организациями классовых обществ, а ныне и противостоят друг другу. Нормы эти вы­ражают воли разных социальных классов, вот почему они, хотя и неявно, таят в себе разные, а нередко и противоположные классово обусловленные подходы к ценностям в сфере международного права. Классовая сторона норм выявляется в процессе международного правотворчества и особенно после него, т. е. при реализации норм, в международном поведении государств[38]’. Именно здесь неод­нородные в классовом отношении государства зачастую показывают реально неодинаковое отношение к всеобщим и демократическим ценностям человечества. Это, конечно, не означает, что при принятии норм государства не исходят из согласованной, общей оценки определенных фактов и отношений. Согла­сование воль означает также согласование оценок, выработку согласованной оценки, которая и кладется в основу нормы. Клас­сово-эгоистический интерес, которому сле­дуют некоторые государства, нередко ведет к расхождению между согласованной (об­щей) оценкой и конкретными оценками и соображениями при реализации нормы, ко­торыми руководствуются в данный момент эти государства. Это предпосылки искажения смысла нормы, ее нарушения, следовательно, и подрыва всеобщих международных цен­ностей. Вот почему главной силой, обеспе­чивающей соблюдение общепризнанных международно-правовых норм, являются со­циалистические страны, демократическая и прогрессивная общественность. Единство и соответствие между ценностью и нормой на качественно новом уровне может быть достигнуто лишь в международном праве социалистического типа, характеризующегося единой социально-классовой природой.

Ценностная система, официально закрепленная и охраняемая правом, составляет часть более обширной ценностной системы господствующего класса и общества. Эта целостная система охватывает, с одной сторо­ны, ценности различных «Классов, социальных групп, индивидов, всего общества в целом, а с другой стороны — разные виды ценностей: моральные, правовые и т. д. Если между раз­личными ценностями господствующего класса в целом существует единство, то в рамках всей ценностной системы имеются проти­воречия, нередко отражающие антагонис­тические общественные противоречия. | На этой основе возможны острые противоречия (конфликты) между охраняемыми и не охра­няемыми правом ценностями. Классическим примером является противоречие, выражаемое вопросом: нужно ли подчиняться несправед­ливому закону? Здесь требование справедли­вости как ценности, как ее понимает данная Социальная группа или большинство общества, сталкивается, с одной стороны, с официально охраняемой (законом} ценностью, и с дру­гой — с ценностью, состоящей в требовании уважать принцип законности. Подобные про­тиворечия могут иметь место и в социалисти­ческом обществе, но они не носят антаго­нистического характера. Они могут быть вы­званы недочетами в правотворческом про­цессе, недостаточной демократизацией его форм и т. д., то есть в тех случаях, когда ценности, являющиеся таковыми в глазах трудящихся, включая требования социа­листической справедливости, не получают последовательного и беспротиворечивого закрепления в законодательстве. Они могут быть вызваны и просчетами в реали­зации права, когда правовые нормы приме­няются, выполняются и т. д. в несоответствии с закрепленными законом ценностями. Что же касается противоречий или не­соответствий между юридически охраняе­мыми ценностями, то они разрешаются на основе их ранга в официальной (юридически закрепленной) иерархии ценностей. Таков, например, случай, когда надо дать ответ на вопрос: за какое преступление может быть оправданным лишение человека (кара )жизни?

29. Ценности в праве ведут нас к ценно­стям самого права.

а) Мы установили, что правовые нормы и право по преимуществу формируются как ценностные явления, а содержание правовых норм и институтов получает ценностные ас­пекты посредством оценок и ценностных отношений. Ценностное содержание норм права и ценностные аспекты права вообще объясняются в конечном счете телеологиче­ским характером человеческой деятельности и альтернативностью человеческих действий и поступков. Человек (социальная группа) ставит перед собой в своей деятельности цели и руководствуется целями, для осуществле­ния которых выбирает средства. Он решает, что для него полезно или вредно, намечает цели и средства после множества оценок, ставя себя во множество ценностных отно­шений. На этой основе он выбирает и вариан­ты действия. Оценка приводит его к вариантам поведения и вместе с тем определяет его выбор. В правовых нормах, как и во всех нормативах, моделируются типичные телеологи­ческие действия и предусматриваются альтер­нативы (поступков, поведения).

Как подчер­кивает В. Пешка, правовые нормы могут вы­полнять свое назначение лишь в том случае, если они относятся к фактам и общественным ситуациям, при которых существует возмож­ность альтернативных действий, выбора.

Содержание правовых норм определяет­ся (является его отражением) альтернатив­ным характером ситуации, с одной стороны, а с другой — оно в свою очередь воздействует на будущее поведение при возникновении конкретной альтернативной ситуации, влияя таким образом на человеческие отношения. Все это означает, что норма является резуль­татом выбора альтернатив, получивших в силу оценки статус ценностей и неценностей: она по необходимости содержит в себе решение (выбор) из числа альтернатив (ценностей и неценностей), которое она сообщает и пред­писывает своим адресатам[39]’. Ведь правовой субъект не всегда выбирает то, что является ценностью для субъекта нормотворчестра (со­циальной группы, общества).

Он готов выбрать субъективно ценное. Посредством гарантиро­ванной государством нормы он идет к выбору, соответствующему тем оценкам и ценностям, какими они являются для нормотворческого субъекта’

Итак, правовые нормы и право в целом входят в круг ценностных явлений, они ста­новятся предметом ценностного отношения, объектом оценки. Это не означает, что они всегда, во всех случаях выражают, воплощают в себе ценности и сами являются ценностями, Но это служит предпосылкой получения ими статуса ценностей, занятия места в ценност­ной иерархии общества. Далее остановимся на факторах, определяющих право (в целом или же отдельные правовые институты и нор­мы) как ценность, наметим его исторически сложившиеся ценностные аспекты.

б) Право как социальное явление, приз­ванное регулировать общественные отноше­ния, имеет характер ценности, ибо оно от­ражает, вбирает в себя и закрепляет цен­ности. Французский аксиолог Л.Лавель от­мечает, что «право можно рассматривать как объективацию ценностей в данном обществе»’. Это ценности, о которых мы только что го­ворили (политические, моральные, куль­турные и т. д.).

Посредством права они приоб­ретают также значение правовых ценностей. Право придает им практическую силу, обеспечивает условия для их осуществления и разви­тия становится средством их достижения. Таким образом оно само включается в «мир ценностей», аксиологизируется. В его сфере возникают и специфические правовые цен­ности (идея о праве, о законности, о порядке и безопасности), путем реализации которых обеспечиваются другие ценности. Важнейшие социальные ценности, отраженные в пра­ве, взятом в его историческом развитии, про­низывают его «изнутри» и как бы находят в нем свое «второе рождение», превращаясь в правовые принципы (демократии, гуманизма и т. д.)[40]’. Нет необходимости снова повторять, что ценности в праве неоднозначны в классо­вом отношении: наряду с чисто классовыми есть в нем и общечеловеческие, наряду с из­начальными — конкретно-исторические. Вы­нужденный считаться с общечеловеческими ценностями (или с общечеловеческим в цен­ностях), господствующий класс, придавая им правовые аспекты, придает им в то же время и классовые аспекты. Из этого еще раз сле­дует, что классовый характер правовых цен­ностей не исключает общечеловеческого в них, хотя при ценностях этого вида он выходит на первый план. Это логически от­носится и к ценности права, которую оно по­лучает через посредство ценностей в праве.

Эту ценность права можно определить как непрямую, опосредованную. Она привно­сится в него как бы «извне», являясь отра­жением, отпечатком разнообразных социаль­ных ценностей. Но у права есть и своя соб­ственная, непосредственно связанная со своей природой, структурой и назначением социальная ценность.

в) Речь идет о возможностях права обеспе­чивать в высокой степени устойчивость, по­рядок и организованность в обществе, в об­щественных отношениях. Оно по самой своей природе несовместимо с произволом, с от­сутствием порядка, с анархией. «В настоящее время,— пишет С. С. Алексеев,— становится все более ясным, что право как социальная ценность — это такое общественное, объек­тивно-реальное явление, которое своим со­держанием отрицает произвол и беззаконие»’. Конечно, этот аспект ценности права прояв­ляется не автоматически, а лишь в соответ­ствующих объективных и субъективных ус­ловиях. Но опыт истории свидетельствует о том, что диктаторские политические режимы питают неприязнь к праву и постоянно впа­дают в противоречия с принципом законности. Не случайно люди питают большее доверие к судебному институту, чем к административ­ным и другим органам, в тех случаях, когда возникает спор о правах, когда попирается общественный и правовой порядок. Объяс­няется это тем, что в деятельности суда ука­занное свойство права проявляется более типично. Собственную ценность правовых форм подтверждают некоторые факты по­литической борьбы прогрессивных сил, хотя и единичные. С. С. Алексеев приводит в ка­честве примера оправдание буржуазным су­дом присяжных русской революционерки Веры Засулич в 1878 году и в новое время — американской коммунистки Анджелы Дэвис. Никто не отрицает, что решающую роль здесь сыграли общественные протесты и народное негодование. И все же, добавляет Алексеев, неизвестно, получился бы результат таким же, если бы эти дела расматревались в судебном порядке.[41]

Указанные примеры не должны подводить нас к узкому, ограниченному пониманию отмеченной «собственной» ценности права, ее проявления в классово-политической борь­бе. Это проявление служит лишь ее особым выражением, причем вряд ли самым характер­ным. Право вообще обладает свойством под­держивать порядок и организованность в об­ществе и социальных институтах (семье, тру­довом коллективе, государстве и т.д.).

Оно является фактором социального сцепления, развития общества, особенно в тех случа­ях, когда оно (общество) покоится на пла­новых началах, существенном элементе со­циального (классово-политического) управ­ления. Оно регулирует процессы изменения, оберегая общество от дезорганизации. Оно, как выражаются некоторые авторы, обеспечи­вает гомеостазис общества. Вследствие всего этого право является мощным фактором со­циального развития'[42].

И не только с учетом отдельного национального общества, но и международного сообщества. Это объясня­ется особыми, характерными для одного лишь права регулятивными свойствами, его органи­ческой связью с государством.

Появление права явилось гигантским шагом вперед в социальном регулировании. По выражению С.С.Алексеева, оно было значительным социальным «изобретением», от­крывшим возможность активного и целесооб­разного функционирования человечества как единого организма[43].

Будучи сознательно, ра­ционально (а позднее и научно) созданной нормативной системой, оно располагает уни­кальными регулятивными возможностями. В отличие от других социальных регуляторов, формирующихся стихийно или отражающих бессилие человека перед лицом законов при­роды и социальных законов, оно связано со стремлением человека и общества господство­вать над этими законами. В гораздо большей степени, чем другие виды социальных норм, оно непосредственно следует, отражая ее, за эволюцией человеческого мышления — от конкретного к абстрактному, от эмпирии к обобщению, и становится таким образом фактором рационального (позднее — научно­го) управления обществом, которое представ­ляет собой этап на пути у его плановому науч­ному самоуправлению при коммунизме.

Возможности права как социального регу­лятора нельзя, конечно, переоценивать, в про­тивном случае правовое регулирование при­ведет к отрицательным последствиям.

г) Сказанное выше нуждается в некото­рых замечаниях и дополнениях.

Во-первых, ценность права неравносте­пенна в различных общественно-экономи­ческих формациях. В классово-антагонистических обществах она в большой мере противоречива, находится в соответствии с про­тиворечивым общественным развитием, при котором прогресс не исключает регресса, а сам прогресс осуществляется за счет миллионов угнетенных, бесправных и обездоленных человеческих существ. Его ценность увеличива­лась, когда оно выражало интересы, цели и ценностные представления прогрессивных классов, когда обеспечивало прогрессивное развитие общества, служило демократии и гуманизму.

Во-вторых, ценность права неодинаково проявляется при всех правовых нормах и пра­вовых институтах, так как в каждой и каж­дом из них классовое и общечеловеческое на­ходятся в разном соотношении, различны их функции и т. д. Ценность каждой правовой нормы, каждого правового института опре­деляется конкретно.

В-третьих, ценность права сложилась исто­рически. Она ярче выступает и может легче наблюдаться на развитых этапах права, в его более высоких и «цивилизованных» формах, в условиях развитых законодательств. Речь идет о более высоком развитии одновременно в социальном и в техническом отношении. Как и всякое явление, ценность права можно изучать всесторонне, в ее многочисленных аспектах в обществе, достигшем высшего этапа развития (экономического, политиче­ского, духовного и правового).

В-четвертых, ценность права невозможна вне деятельности субъектов права, организо­ванных социальных сил, соответствующих институтов по созданию и реализации права.

В-пятых, так называемой собственной цен­ности права не существует отдельно от ценностей в праве. На второй аспект его ценности (его непосредственную ценность) в значи­тельной мере оказывает влияние то, какие социальные ценности, сколько их оно обеспечивает и как обеспечивает их в жизни. С другой стороны, правовые ценности мыслимы лишь на основе свойств, которые присущи праву как регулятивной системе,— нормировать, предписывать, служить масштабом оценки. Они закрепляются в качестве правовых по­средством этих свойств[44]’. 3 марксистской юри­дической литературе распространение и при­знание получило следующее высказывание В. А. Туманова о ценности права, в котором он синтезировал два ее аспекта: «Право как ценность противостоит режиму произвола и беззакония. Хотя на протяжении веков в действовавшее право отнюдь не всегда вкладывалось содержание, отвечающее нуж­дам социального прогресса, но вместе с тем в условиях классового общества без права нельзя утверждать принципы демократии, равенства, свободы личности т. д. И в этом ценность права и законности» ² .

д) Характеристика права как ценности ставит вопрос о месте этой ценности в клас­сификации ценностей вообще. Распростра­нено определение права как социальной ценности. Этот самый общий взгляд на ценность права весьма часто уточняется в том смысле, что речь идет в основном о социально-полити­ческой ценности. Но эти верные в своей основе квалификации не являются единствен­но возможными — их можно дополнять дру­гими, исходя из различных критериев, на ос­нове которых подразделяются ценности. По В. Момову, основной критерий состоит в по­требностях, взятых в их общественной и ин­дивидуальной форме (материальных, духов­ных, регулятивных и т.д.).

Остальные кри­терии являются его производными. Если при­нять во внимание типологию (классифика­цию), данную этим автором[45]’, то право как ценность можно определить, по нашему мне­нию, следующим образом.

В рамках двух основных классов цен­ностей, материальных и духовных, право относится, ко вторым, т. е. является духов­ной ценностью. К духовным, право относится по­литические, моральные, эстетические, научные и другие ценности. Сюда относятся право как ценность и отдельные правовые ценности. ² В рамках духовных ценностей правовые от­носительно самостоятельны. Большинство из них имеет смешанную природу. Чисто правовых ценностей среди духовных немно­го — идея о праве, идея о законности и некоторые другие, но и они не первичны, а в боль­шой мере производны, связаны с необходи­мостью утверждения и развития первичных, основных ценностей. Поэтому у правовых ценностей есть свои политические, мораль­ные, культурные и др. аспекты, в разном соотношении и в разной степени в каждой из них. Можно, сказать и по-другому: чисто правовые аспекты этих ценностей связаны главным образом с их формой, с юридическим закреплением, организацией, упорядочением, а остальные аспекты — с их содержанием. Это можно распространить и на право в це­лом. Однако здесь отчетливо выступают (и да­же преобладают) политические аспекты права как духовной ценности, что обусловлено его тесной связью с политикой, и в частности с государственной властью. Следовательно, то, что действительно для ценности права в целом, как системы (формальной и реальной, законодательства и правопорядка), не в той же, мере действительно для остальных ох­раняемых правом ценностей или даже для ценностей отдельных правовых институтов, правовых источников и т. д. Кроме того, соот­ношение различных видов аспектов правовых ценностей права меняется исторически: уве­личиваются, например, научные аспекты (эта тенденция характерна для социалистического права).

Право социалистического типа харак­теризуется также углубляющейся связью правовых норм с моральными, правовых цен­ностей с моральными, что отражается и на характеристике его общей социальной, и в частности духовной, ценности. Некоторые правовые системы в целом вообще лишены научного характера, другие имеют религи­озный характер и т. д. Однако политический характер неизменно присутствует во всех из них.

Ценности делятся также на существую­щие (или экзистенциальные, наличные, ак­туальные) и целевые (или желательные, потенциальные, возможные).

С точки зрения такого деления право и правовые ценности не имеют, на наш взгляд, однозначной ха­рактеристики. Одни правовые ценности в той или иной степени реальны в смысле наличных, завоеванных, другие являются целями, идеа­лами. Но существующие (наличные) право­вые ценности обычно никогда не понимаются как достаточные, завершенные в абсолютных границах — человеческий дух (сознание), особенно в его ценностных (духовно-практи­ческих) формах, минует существующее, устремляясь к будущему, к изменению, усо­вершенствованию действительности. Так и правовые ценности, как бы ни были они наличны, всегда содержат в себе потенциаль­ный элемент, то есть как бы ни были они включены в реальную человеческую практику, они не вполне удовлетворяют людей, классы, а значит, не перестают быть и ценностями-целями.

Целевые ценности делятся, в свою очередь, на ценности-идеалы, ценности-желания, цен­ности-обязанности (деонтические ценности в собственном смысле слова)3. В сфере права целевые ценности тоже различны. Хотя деон­тические и преобладают, в ней также имеются и ценности-идеалы (правовые идеалы).

К тому же высокие правовые идеалы лежат даже в основе правовых обязанностей, т. е. деон­тических правовых ценностей. Ценностную систему в области права (имеется в виду офи­циальная, государственно охраняемая цен­ностная система), пожалуй, можно сравнить с пирамидой, в верхней части которой рас­положены правовые цели и идеалы, а в ниж­ней — обширная и развитая система юриди­ческих прав и обязанностей, различных пред­писаний, постановлений, разрешений, запре­тов и т. д. Сами правовые цели не остаются лишь фактом господствующего правосозна­ния, а закрепляются в нормативных актах, конституциях и законах. Они входят в пра­вовую нормативность как ее ведущий элемент.

Право как целостную нормативную систе­му, закрепленную законодательством госу­дарства, можно рассматривать как нечто су­ществующее, наличное, данное объективно, функционирующее в действительности. Право отчетливо выступает как нечто наличное и в его социологических измерениях — пра­вовом поведении, правопорядке. Но отдельные правовые нормы и их совокупность — это раг ехсеllenсе деонтические ценности. Они яв­ляются формой должного. Система правовых корм, и в этом смысле правив целом, также раскрывает черты деонтической ценности, по­скольку является средоточием обязанностей, воплощает в себе, говоря вообще, правовой долг как абстрактное выражение юридически должного в его многочисленных конкретных проявлениях. Право требует, обязывает и как целое. Более того, отдельная правовая норма как элемент целого является деонтической ценностью в ее связи с другими нормами-цен­ностями. Ценность права как регулятора проявляется посредством регулятивных свойств его элементов, т. е. посредством конкретной и индивидуализирующейся в прак­тике ценности отдельных норм, институтов права. Но их собственная ценность не может превосходить ценность права как системы (в данном обществе, в данной общественно-экономической формации).

На основе всего сказанного выше можно прийти к заключе­нию, что ценности в праве и право как цен­ность обладают сложной, многоаспектной (многовидовой) ценностной характеристикой; однако отчетливо проступают их политические и деонтические черты[46].

Деонтические по характеру ценности в области права представляют собой вид ду­ховных ценностей, которые удовлетворяют потребности классового общества в регулиро­вании социальных отношений и поступков людей. Их основными ч специфическими функциями являются регулятивные. Служат они для создания, поддержания и укрепле­ния социального порядка и дисциплины, нор­мального функционирования общественного организма в интересах политически господ­ствующего класса. Правовые ценности состав­ляют элемент системы социального (социаль­но-политического) управления обществом. По сравнению с ценностями других типов у них ярко выраженные классово-политические чер­ты. Как и все деонтические ценности, они отличаются четко выраженным императивным характером, что обусловливается их принад­лежностью к сфере должного. В отличие от остальных деонтических ценностей они за­крепляются формально и охраняются госу­дарством и его органами.

Как деонтические ценности они отличаются и другой функциональной особенностью — имеют вероятностный характер. Эта особенность, как мы выяснили выше, связана с воз­можностью сознательного, волевого выбора социальными (правовыми) субъектами объек­тивно существующих в действительности поведенчиских вариантов. Непосредственная цель нормы — определенный вариант поведения — может и не реализоваться в действи­тельности или же реализоваться частично. Ценность нормы в том и состоит, что она предписывает общественно полезый варинт поведения. Эта ценность лучше всего раскрыва­ется тогда, когда, персонифицированная, конкретизированая, она станет наличествовать в поведениии людей, а посредством его совокуп­ности — в общественных отношениях и целом. Но как раз в общественных отношениях пол­ностью добиться этого трудно. А к тому же до­стигнутое, которое на данном этапе времени было удовлетворительным, на другом, следую­щем этапе уже оказывается неудовлетвори­тельным, поскольку конкретное содержание целей, стоящих перед обществом, а следовательно и перед правом в целом, меняется, обогащается, хотя основные его параметры остаются такими же. С правовой нормой могут иметь дело новые — и разные — поколения и т.д. Поэтому правовая норма никогда не перестает быть целевой ценностью вероят­ностного характера.

Говоря о системе правовых ценностей как деонтических ценностей, надо помнить, что основным компонентом этой системы являют­ся правовые нормы. Не воплощенные и нормы официальные правовые ценности могут иметь место лишь в виде исключения, причем вре­менно. Это ценности, относительно которых признается, что они должны быть закреплены в праве, т. е. ценности, которые являются эле­ментом официального ненормативного право­сознания, выраженного в государственных до­кументах (программах, декларациях).

Правовые нормы воплощают в себе ценности, которые приобретают характер правовых, обуслов­ливая также ценность самой нормы.

е) Известно, что к социальным нормам для выяснения их основания обычно применяют­ся два подхода — аксиатический (ценност­ный) и деонтический. В первом случае нормы извлекаются из их связи с какой-либо цен­ностью, благом, идеальной целью — они являются должным по отношению к действию, но сами вытекают из ценности. Во втором случае нормы понимаются как лишние, поскольку являются должным по отношению к действию и сами вытекают опять-таки из должного в его более общем и абстрактном виде. (Речь здесь идет не о глубинных, материальных основах норм, а о специфиче­ской форме, принимаемой объективными потребностями, объективной необходимостью-являются ли они формой блага, ценности, идеальной ценности-цели или безусловного должного).

В правовой теории, особенно в ее позитивистско-нормативистских течениях, преобла­дает объяснение нормы как безусловного должного, основания которого стремятся най­ти в государственной силе, в государственной воле. На этом поиск прекращается. Что ка­сается ценности нормы, то ее ищут в ее этатическом происхождении. По мнению Кельзена, вообще нельзя говорить о ценности права. Если допустить это в отношении отдельной правовой нормы, то понимать это следует в том смысле, что норма ценна сама по себе, как логическая форма и как элемент норма­тивной системы, т. е. оправдана априори. По­добный ограниченный, весьма упрощенный деонтический подход к правовым нормам и к праву мешает их пониманию как сложных, многоаспектных духовно-практических явлений. Он, безусловно, оправдывает любое юридическое статус-кво, дает пищу отож­дествлению права с законом. Его рецидивы иной раз встречаются и в социалистической правовой теории. Д. А. Керимов пишет: «Не является ли узконормативная трактовка права результатом того, что мы явно недостаточно исследуем его как социально-политическую ценность…»[47]’

При изучении права нельзя разрывать эти два подхода — деонтический и аксиатический, их надо применять в единстве. Во всем нашем изложении мы стремились доказать, что цен­ностное и деонтическое идут бок о бок, пере­плетаются, что ценностное предшествует деон­тическому, порождает его, но и деонтическое тоже стремится к ценностному и переходит в ценностное. Само по себе деонтическое ни­какой ценностью не является. Оно становится ею лишь в связи с другими фактами, явле­ниями, оцениваемыми положительно. Если деонтические феномены не выражают объек­тивную необходимость, общественный про­гресс, они не являются ценностями[48]’. Правовые нормы и право — не просто должное, но аксиатически обоснованное должное. В основе их лежат ценности, они реализуют цели-цен­ности и т. д. Юридически должное соединяет в себе ценностное представление с импера­тивом. Только ценностное выходит здесь из сферы чисто субъективного (духов­ного) и стремится к практической реализа­ции.

При историческом генезисе права в самые ранние («варварские») периоды его развития его ценностные основания не обозначались четко или не осознавались. Правовые нормы не были свободными от мифическо-религиозных представлений о мире. Поэтому они воспринимались как должное, безусловное должное, как выражение веления богов или мифической заповеди прадедов. Объективные (природные и общественные) необходимости получали форму неосознанно, нерационально воспринимаемого должного. Прогресс в праве выразился, помимо всего прочего, и в том, что его нормы постепенно освобождались от мифического, стихийного, нерационального. А это открывало путь его ценностному осмыслению и оправданию. Правовые обязанности связывались с ценностями общества и класса, располагавшего политической властью. Так развивалось во все более совершенных формах и идеологическое оправдание права.

Говоря об аксиологическом и деонтическом подходах к праву, нельзя забывать о том, что для марксистской правовой науки обязателен классовый подход. Исходя из его требований, мы знаем, что в классово-антагонистических обществах правовые нормы закрепляют и охраняют ценности экономически и поли­тически господствующего класса. Они охра­няют и некоторые всеобщие ценности, но в соответствии с интересами этого класса. А интересы эти не всегда созвучны обществен­ным потребностям, требованиям общественно­го прогресса. Потому и нормы права не всегда ценностно обоснованы с точки зрения этих потребностей и прогресса. Однако господствующие классы и государство всегда стремились оправдать их идеологически, т. е. связать их со всеобщими ценностями — «общим благом», «пользой для народа», «сво­бодой» и т. п. Но не всегда добивались успе­ха в этом направлении. Некоторые правовые нормы и институты (вместе с охраняющими их государственными органами), в неприкры­той форме выражавшие грубые эгоистические интересы эксплуататоров, воспринимались широкими массами трудящихся как зло, направленное против действительных цен­ностей общества. Поэтому они добровольно не выполнялись. Таким образом классово-угнетательские и реакционные правовые институты всегда воспринимались как лишь статическое должное, как «голое должное», как неценность. Вспомним здесь слова Энгельса о том, что «рабочие не почитают закона, а лишь подчиняются ему, когда они не в силах изменить его»[49]’.

В нормативной логике нормы делятся на аксиологически обоснованные и тетически обоснованные. Тетически обоснованными являются те нормы, которые исходят из ка­кого-нибудь авторитета. К ним относятся и правовые нормы[2].

Но, как подчеркивает А. Ф. Черданцев, нормы права имеют не толь­ко тетическую, но и аксиологическую обосно­ванность. Чем выше степень их аксиологи-ческой обоснованности, тем выше их со­циальная ценность и эффективность. В об­ществах с классовыми антагонизмами, в осо­бенности когда устанавливаются различного рода диктаторские и фашистские режимы, реакционные хунты, законы становятся выра­жением норм, являющихся «голым должным» для народа, т. е. они обоснованы лишь государственно-тетически — посредством автори­тета государственной власти, путем принуж­дения. Так создаются объективные и субъективные (духовные, психологические) предпо­сылки для утверждения и распространения правового нигилизма среди трудящихся, кото­рый не сразу исчезает после совершения социалистической революции в политической области. Несовпадение ценностного (цен­ности) и деонтического (юридические обязан­ности или, более обще, юридически должное) в сознании большинства людей — вот психо­логический корень правового нигилизма. В условиях империализма право в какой-то мере «обесценивается» и в глазах господ­ствующего класса. Он теряет веру в возмож­ности права обеспечивать сохранность капита­листической организации общества. В этом смысле и говорят, что империалистическая буржуазия нарушает свою собственную закон­ность. В сущности, острые классовые противо­речия, глубокий кризис капиталистической системы подрывают ценность не права вооб­ще, а права буржуазного типа, и это симп­том того, что исторически оно исчерпало се­бя.

ж) С развитием социалистического общест­ва, когда его формы становятся все более зрелыми, роль и значение права в корне меняются. Оно связывается с действительны­ми ценностями общества (свободой и свобод­ным трудом, коллективизмом, народовлас­тием, гуманизмом, патриотизмом и пролетар­ским интернационализмом и т.д.), с его прогрессом, становится выразителем этих цен­ностей. Классовое и общечеловеческое посте­пенно сливаются в нем, грани между ними стираются. В основе этого процесса лежат уничтожение антагонистических классов и сближение трудящихся классов, исчезнове­ние существенных различий между ними. Человеком как высшей ценностью в праве и для права становится труженик, свободная и творчески развивающаяся личность. Конеч­но, и в социалистическом обществе эта ценность не утрачивает своего значения идеала, но важно то, что создаются предпосылки для ее постепенного претворения в реальность, в наличную ценность. Все это обусловливает высокую социальную ценность права социа­листического типа и открывает простор широ­кому применению ценностного подхода к нему.

В юридической литературе социалисти­ческое право обычно опредиляют как « рычаг», «инструмент», «орудее» в деле решения определенных социальных задач, достижении определенных социальных целей. Это говорит о том, что право при социализме восприни­мается как средство, что его ценность сво­дится к ценности средства. В недавнем про­шлом даже существовала тенденция опреде­лять его не более и не менее как средство госу­дарства. А. Ф. Черданцев определенно считает, что социалистическое право, как и всякое право, является лишь инструментальной цен­ностью. Оно служит средством (очень важ­ным, конечно) достижения целей социа­листического общества, социалистического государства, общественных организаций, лю­дей. Но оно не является безотносительной ценностью. Оно ценно в той мере, в какой помогает реализации признанных в социа­листическом обществе ценностей. И в этом своем качестве оно является вторичной по отношению к ним ценностью. Вот почему пра­во может проявляться лишь как средство, но не как цель государственных органов, общественных организаций, людей. Стремясь выделить значение социалистического права, А. Ф. Черданцев отмечает, что, будучи связан­ным с многочисленными ценностями со­циализма, оно выступает как многоаспектная социальная ценность, а не только как этатическая ценность[50]’.

Не со всем в рассуждениях советского ученого можно согласиться. Верно то, что зна­чение права как средства выделяется наиболее ярко, оно доминирует, но его вряд ли можно определить единственно как инструменталь­ную, праксеологическую ценость. И в этом тем более относится к социалистическому праву. Верно то, что право в качестве социальною регулятора не есть ценность-самоцель, оно является вторичной ценностью, поскольку подчиняется как средство высоким ценностям социализма, имеющим по отношению к нему первичный характер. Но тем не менее его ценностную характеристику как средства не следует упрощать и абсолютизировать.

Прежде всего, в праве воплощены высокие правовые идеалы, идеальные цели. В качестве целевых ценностей элементы правовой норма­тивности, как мы увидели, не являются только деонтическими ценностями. То, что правовые принципы, идеалы вошли в право и стали его внутренними ценностями, не лишает их значения целей-ценностей. Они влияют на всю правовую нормативность, органическим звеном которой являются. И если право в целом (нормативная система для регулирования общественных отношений) представляет собой вторичную ценность, ценность-средство, то отдельные его звенья (правовые принципы, цели) могут восприни­маться субъектами права как ценности с более высоким статусом — ценности-цели.

Во-вторых, цели ценностного значения могут быть и промежуточными. Тогда они вызывают к жизни соответствующие им средства. Как уже упоминалось, иерархию ценностей образуют ценности-цели и ценности-средства. Это относится и к праву как проме­жуточной ценности, обладающей чертами цели. В этом своем качестве оно тоже имеет свои средства, способствующие его реализации в жизни, т. е. достижению высоких пра­вовых принципов, идеалов. В системе госу­дарственного аппарата имеются органы — суд, прокуратура, задача которых (а значит, и цель, так как задачи представляют собой вид целей) состоят в охране законности и правопорядка, защите прав и свобод лич­ности. Другой задачи у них нет.

Но изложенный здесь взгляд предполагает и более широкий многоаспектный подход к са­мому праву. А. Ф. Черданцев допускает, что право может появиться как цель, но лишь в процессе правотворчества. Целью же, гово­рит он, и здесь является создание права как средства утверждения определенных ценностей. Стремление к осуществлению права — это стремление к достижению целей с помощью права'[51].

По-видимому, автор исходит из узкого понимания права как системы конкретных норм, объективированных в юри­дических источниках, отрывает правовые ценности-идеалы от чисто деонтических цен­ностей-средств (юридических ценностей).

Идеальная цель, правовой идеал и императив образуют единый ценностный сплав в созна­нии и в поведении людей, субъектов права вообще. Стремясь реализовать норму, субъект права стремится реализовать соответствую­щую ценность, и наоборот. Эту ценность он видит в норме. Ясно, что в этом отношении нормы отличаются между собой. Есть право­вые нормы, в которых особо закреплены пра­вовые ценности (цели, идеалы), в том числе и высшие, самые далекие. По отношению к ним другие нормы занимают положение средства. Однако характеристику права в це­лом нельзя извлечь лишь из вторых, которые, хотя и многочисленны, в определенном смысле подчинены первым.

Ценность социалистического права можно искать в разных направлениях. Раскрыть ее можно применительно к разным социальным субъектам: применительно к обществу в целом, к политической системе общества, к отдель­ным общественным образованием (организа­циям) , к гражданам, к государству. Ее можно раскрыть с точки зрения отдельного на­ционального государства или с точки зрения системы (содружества) социалистических го­сударств.

Для юриста особенно интересно установить, что социальная ценность социалистического права растет и с точки зрения его воздей­ствия на государство на всех его уровнях и при всех его проявлениях. Если данное государство не развивается как правовое в глу­боком смысле этого слова, то трудно будет говорить и о ценности права (государства) в социалистическом обществе. Если какое-либо государство, называющееся социалисти­ческим, не обладает характеристикой правового государства, то возникает вопрос, является ли оно вообще социалистическим, ибо социализм и бесправие — антиподы. Если право не упорядочивает и не регулирует отношений между государством и личностью в соответствии с объективными потребностя­ми, если эти отношения (в их основных и принципиальных составных частях) разви­ваются как неправовые, то социальная и лич­ностная ценность права будет низкой. Харак­теристика данного социалистического госу­дарства как правового говорит нам о высокой социальной ценности и государства, и права, т. е. целого, образуемого ими. Правовое со­циалистическое государство означает, говоря вообще, что оно устроено и функционирует в строгих рамках права, выражающего волю рабочего класса и всех остальных трудящихся, что принцип законности является основным (и стоящим высоко) его принципом; что су­ществуют реальные (т. е. гарантированные всей экономической, политической и идеоло­гической системой общества) правовые воз­можности защиты субъективных прав и сво­бод личности, борьбы с правонарушениями, затрагивающими признанные законом общест­венные и личные интересы. Если таких воз­можностей не существует или же они только провозглашены, но не гарантированы и вместо них изискиваются внеправовые средства защиты и боротьбы, то государство не может считатся правовым. В социалистическом правовом государстве закон и правосудие доданы отличаться особенно высоким престижем.

Разделяемый многими учеными (В. М. Чхиквадзе, А. Ф. Черданцевым, Л.С.Яви-чем. М. И. Пискотиным и др.) и восприня­тый в руководящих документах некоторых коммунистических партий[52]’ взгляд о том, что социалистическое государство может и должно определяться как правовое в глу­боком смысле этого слова, следует толко­вать правильно. Во-первых, этот взгляд прин­ципиально отличается от ненаучных концеп­ций о «правовом государстве», которые исхо­дят из идеи о праве как совершенно неза­висимой от государства силе, как ценности-самоцели. Во-вторых, не нужно думать, что в странах реального социализма сделано уже все для наполнения содержанием характе­ристики социалистического государства как правового. В этой характеристике есть и эле­менты идеала. Это социалистическое госу­дарство законности, которое развивается в перспективе как подлинно правовое госу­дарство. И в области права и законности у социалистических стран наряду с крупными, историческими успехами тоже есть нерешен­ные задачи, а также проблемы, доставшиеся в наследство от прошлого. Идея о ценности права по отношению к государству, последо­вательно развитая, заставляет нас отвергнуть точку зрения, согласно которой государство имеет примат над правом. Она логически приводит к выводу, что целесообразность тоже имеет примат над законосообразностью.

Имея в виду всестороннюю социальную цен­ность права при социализме (здесь мы не ставим перед собой задачу ее выявления) и признавая высокое место, которое отводит­ся ему в иерархии ценностей в, обществе, мы с твердой уверенностью установим, что перед ним открыты далекие перспективы. Пра­вовые начала будут сохранять свою объектив­но обусловленную ценность еще долгое время.

Социалистическое право, несомненно, будет меняться по сущности и по содержанию наря­ду с развитием социалистического общества. Но, во-первых, этот процесс будет относи­тельно продолжительным, и, во-вторых, право, перерастая в неполитические общественные нормы, сохранит многие свои черты и свойства сознательно установленного применяемого нормативного регулятора, элемента науч­ного социального управления. И в бесклассо­вом коммунистическом обществе тоже будут существовать право и права в неюридическом смысле слова, которые, ‘как бы они ни были пропитаны моралью и как бы ни переплета­лись с моральными нормами, сохранят свою самостоятельность во всей. нормативной системе общества. С этой точки зрения со­циалистическое (общенародное) право имеет будущее, на его развитие надо смотреть с опти­мизмом. Из такой установки следует исходить в нашем практическом отношении к праву, в деятельности по укреплению права и закон­ности, по повышению престижа права при социализме.

Ценностный подход к социалистическому праву предопределяет и новый подход к правовому воспитанию трудящихся в социа­листическом обществе.

Среди юристов и других деятелей в этой области, включая государственные органы, распространено мнение, которое, даже можно сказать, укоренилось, что уровень правосозна­ния находится в прямой зависимости от знания (познания) права, его источников. Задачи правовой пропаганды воспринимаются как просветительские, как разъяснение содержания правовых источников, комментирвание действующего законодательства.

Правовое воспитание сводится к «пропаганде пра­вовых знаний». Такая постановка вопроса ле­жит и в основе соответствующей практи­ческой деятельности, проводимой различными специализированными государственными и общественными органами.

Указанное ограниченное мнение является следствием ограниченного понимания право­сознания, да и самого права.

Уровень правосознания не находится в пря­мой зависимости от знания права и его источ­ников. Можно знать правовые нормы, законы и тем не менее иметь низкое правосознание. И наоборот, при незначительных правовых знаниях можно обладать достаточно высоким правосознанием. Социология показывает, что в большинстве случаев причиной правонару­шений отнюдь не является незнание конкрет­ных предписаний правовых норм. Гораздо важнее прививать уважение к закону, к праву в более общем виде.

Главная функция правовой пропаганды — это убеждение, воспитание, а не просто про­свещение. Она должна вести к повышению престижа права в качестве важной социальной ценности социалистического общества. Право­вую пропаганду, следовательно, надо понимать в контексте чего-то большего — правового воспитания, которое в свою очередь составляет часть гражданского воспитания. От знания (информации), даваемого о законе, надо пе­рейти к более высокой степени — воспитанию убеждения, правильного ценностного отноше­ния к закону. Нужно развивать те элементы правосознания, которые связаны с идеей и чув­ством права (понимаемыми научно), повы­шать морально-психологические и ценност­ные аспекты правосознания, а не только познавательные. В этом свете большее значе­ние приобретают знание и ценностное осмыс­ление принципов права, чем его конкретных норм и институтов. Все это не означает недо­оценки деятельности по разъяснению содер­жания конкретных норм[53]’.

Правовое сознание состоит не только из знаний о правовых явлениях, но и из отноше­ния к ним. За правовыми нормами стоят оп­ределенные ценности, сами нормы обладают ценностной характеристикой. Именно это и надо показывать людям, раскрывать им спра­ведливый и гуманный характер социалистиче­ского права, отдельного правового института, можно будет создать нормативную основу столь важной общественной и го­сударственной деятельности, правопорядка в целом. Недостаточно повторять, что правовые нормы обязательны, что нарушение законов влечет за собой нака­зание и т. д. Недостаточно повторять, что социалистичес